Японцы вслушиваются в несказанное и любуются невидимым, они мастера намека и подтекста, чувствуют прелесть недоговоренности.
Мерилами красоты у японцев служат четыре понятия - саби, ваби, сибуй и югэн.
Первые три понятия своими корнями уходят в древнюю религию синто, а югэн - навеяно буддийской философией.
Без этих понятий пытаться понять японскую культуру бессмысленно. В традиционной японской эстетике саби, ваби, сибуй и юген определяют сущность прекрасного.
Саби- дословно означает ржавчина.
Этим понятием передается прелесть потертости, некоего налета времени, патины, следов прикосновения многих рук.
Считается, что время способствует выявлению сути вещей. Поэтому японцы видят особое очарование в свидетельствах возраста.
Их привлекает темный цвет старого дерева и замшелый камень в саду.
Категория саби выражает связь искусства с природой.
Со временем, с его печатью.
Чем явственнее приметы времени, тем драгоценнее вещь.
Японцы любят заваривать чай в чайнике из необожженной глины.
С каждой заваркой запах становится богаче, а чайник дороже. А чашка станет совершенной, после того, как глазурь покроется изнутри сеточкой трещин.
...или даже обтрепанность - следы многих рук, прикасавшихся к краю картины.
. Ваби — это отсутствие нарочитого, красота простоты.
С этим понятием связана практичность, функциональность и утилитарная красота предметов.
Красота и естественность для японцев - понятия тождественные.
Все, что неестественно, не может быть красивым.
Ваби мост между искусством и повседневной жизнью. Понятие ваби очень трудно объяснить словами, его надо почувствовать. Ваби - это отсутствие чего-либо вычурного, броского, нарочитого, то есть в представлении японцев вульгарного.
Ваби - это прелесть обыденного, мудрая воздержанность.
Воспитывая в себе умение довольствоваться малым, японцы находят и ценят прекрасное во всем, что окружает человека в его будничной жизни, в каждом предмете повседневного быта.
Не только картина или ваза, а любой предмет домашней утвари, будь то лопаточка для накладывания риса или бамбуковая подставка для чайника, может быть произведением искусства и воплощением красоты.
Практичность, утилитарная красота предметов - вот что связано с понятием ваби.
Ваби и саби со временем стали употребляться как одно понятие — ваби-саби, которое затем обрело более широкий смысл, превратившись в обиходное слово сибуй.
Японец на вопрос, что такое сибуй, ответит - то, что человек с хорошим вкусом назовет красивым.
Сибуй — это красота, заключенная в материале при его минимальной обработке, и практичность изделия.
Сочетание этих двух качеств японцы считают идеалом.
На протяжении столетий японцы развили в себе способность распознавать и воссоздавать качества, определяемые словом сибуй, почти инстинктивно.
В буквальном смысле слова сибуй означает терпкий, вяжущий. Произошло оно от названия повидла, которое приготовляют из хурмы.
Сибуй - это красота простоты плюс красота естественности.
Кинжал незачем украшать орнаментом. В нем должна чувствоваться острота лезвия и добротность закалки.
При минимальной обработке материала - максимальная практичность изделия - сочетание этих двух качеств японцы считают идеалом.
Сибуй - это первородное несовершенство в сочетании с трезвой сдержанностью. Все искусственное, вычурное несовместимо с этим понятием.
В этом, как видится, основное отличие японского стиля, от китайского.
Юген — недосказанность, красота, которая лежит в глубине вещей, не стремясь на поверхность.
Кенко Ио-шида в XVIII веке писал: «У всех вещей законченность плоха, лишь неоконченное дает радостное, расслабляющее чувство».
Предмет, который завершен, неинтересен, изменчивость природного пропадает в законченности.
Японское искусство отрицает и симметрию - она воплощает в себе повторение.
Тайна искусства состоит в том, чтобы вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым.
Это и есть четвертый критерий японского представления о красоте.
Югэн- воплощает собой мастерство намека или подтекста, прелесть недоговоренности.
Заложенная в природе Японских островов постоянная угроза непредвиденных стихийных бедствий сформировала у народа душу, очень чуткую к изменениям окружающей среды.
Буддизм добавил сюда свою излюбленную тему о непостоянстве мира.
Обе эти предпосылки сообща привели японское искусство к воспеванию изменчивости, бренности.
Увидеть в недолговечности источник красоты сумели, пожалуй, лишь японцы. Не случайно своим национальным цветком они избрали именно сакуру.
Всеволод Овчинников. "Ветка Сакуры: Четыре мерила прекрасного", 1975 г.
